5 мая 1901 года в Симферополе проходит майская демонст­рация с красным флагом, на котором вышиты лозунги “Политиче­ская свобода!” “8-часовый рабочий день! /КОПА. ф. 150; оп. I; д. 22: л. б/. В 1902 году генерал жандармов гор. Симферополя доносит губернатору о том, что в городе есть тайный союз рабочих /человек 50/, который распространяет брошюры. /КОПА. ф. 150; оп. 1; д. 22; л. 12-13/. Все это не могло не зародить бунтарских настроений, тем более, что положение сельчан еще больше ухудшилось.

Все это не могло не зародить бунтарских настроений, тем более, что положение сельчан еще больше ухудшилось.

Не успевших оправиться от пожара крестьян постигает но­вое несчастье: затеял царь войну с Японией и стал поголовно забирать кормильцев на войну.

Учитель Салгирской долины обследовал в селах Эски-Орда, Кизил-Коба, Биюк-Янкой, Чавке и др. те семьи, кормильцы кото рых взяты на войну. Он увидел страшную нищету, тупое безраз­личие, преждевременные роды от горя, страдания. На семью вы­давалось пособие, которого и на хлеб не хватало и “жители вынуждены продавать скот, млошадей, чтобы прокормиться”.

/Из корреспонденции в журнале “Вестник Таврического Земства” за 1905. КОПА. ф. 150; оп. I; д. 12; л. 44-45/

Доведенные до крайней нужды и разорения крестьяне начи­нают повсеместно выступать.

I мая 1905 года в 16 верстах от села в имении Давыдовых крестьяне учинили погром.

/КОПА. ф. 150, оп. I: д. 22; л. 93/.

Временный комитет Таврического губернского крестьянско­го союза 29 декабря 1905 года опубликовал тактику:

1. Мирным путем добиваться политических прав;

2. Никакого начальства не признавать;

3. Если аренда не уменьшается, то не брать в аренду
землю, не работать у помещика;

4. Вредным попам не платить требу;

5. Провести перевыборы должностных лиц всеобщим, рав-
ным, прямым и тайным голосованием;

6. Отказаться платить казенные и выкупные платежи;

7. Рекрутов не давать;

8. Стачки вести по договоренности одновременно;

9. Склонять на свою сторону войско;

10. Удалять стражников и урядников, организовать дружину из крестьян, бывших на военной службе?

Вклады забрать, так как царь уже сейчас нуждается в деньгах, они могут пропасть;

Усадьбы помещиков не жечь, так как они станут народ-дым достоянием.

/ШПА. ф. 150, on. I; д. 18; л. 67-68/.

Житель села Яни Иван Дмитриевич рассказывает, что вес­ной 1906 года приходил в село Эски-Сарай агитатор из города и приглашал на сходку для выработки требований к помещику и властям. Напуганные ростом революционного настроения среди крестьян некоторые помещики идут на соглашения с крестьянами-скошциками. Например, помещик имения Кильбурун Вульф в 1905 году от натуральной аренды отказался. /Со слов Кузнецовой Ирины Сергеевны/. А остальные упорствуют и уступок не делают.

В июне 1906 года пристав Симферопольского уезда доносит губернатору:

21 июня 1906 г. близ дер. Мамут-Султанх /ныне Доброе/ собралось около 120 человек скопщиков из ближайших II деревень, выбрали двух уполномоченных и послали к управляющему имени­ем кн. Долгорукова для того, чтобы пригласить его на сходку. Он отказался. Тогда была зачитана телеграмма от члена Госу­дарственной Думы Аникина, в которой говорилось: соединяйтесь несколькими селами и требуйте уступок. Затем постановили: выпла чивать землевладельцу не половину копен из сенокоса и три копны хлеба из 10, а лишь по одной копне из сенокоса и пашни,

х Мамут-Султан – центр земель имения кн. Долгорукого, куда входили земли и д. Эски-Сарай, а также уменьшить все платежи наполовину. Составленный при­говор они намерены отправить члену Государственной Думы.

Среди собравшихся был один посторонний в красной рубахе рабочего, блондин, высокого роста. Он призывал не слушать тех; которые советуют громить и жечь имения, т. к. это толь­ко повредит в их замыслах. Затем мирно разошлись, выбрав по одному человеку от деревни для вручения управляющему требова­ний.

/КОПА. ф. 150; оп. I; д. 12; л. 131/.

Аналогичное событие произошло и в соседнем селе Эски-Орда, где собиралось 32 человека скопшиков.

Управляющий имением не принял “приговор” и на непокорных стал передавать дело в суд, не скопщики стояли на своем друж­но .

Корреспондент газеты “Крымский вестник” сообщил, что во многих местах Симферопольского уезда хлеб до настоящего вре­мени лежит не убранным, крестьяне не убирают ни свой, ни “экономический” хлеб. Разлад происходит из-за одной копны, так как скопщики решились твердо отвоевать себе право из де­сяти копен уплачивать помещикам только две. В тех местах, где соглашение достигнуто, хлеб давно уже убран, в тех эконо-миях, где помещики не соглашаются брать менее 3-х копен, хлеб лежит в степи.

/КОПА. ф. 150; оп. I; д. 12; л. 138/.

Та же газета сообщает о бойкоте скогщиками судебных орга­нов.

Неисправные скопщики постановили не подчиняться суду и не являться на вызовы волостных судов, земских начальников. На днях целая серия дел была рассмотрена заочно, никто не явил­ся на суд.

/КОПА. ф. 150; оп. I; д. 12; л. 138/Г “

Борьба между помещиками и крестьянами не всегда идет мирным путем. Нанависть крестьян к своим угнетателям прорыва­ется наружу. Крестьяне организуют поджоги.

Так, например, 13 ноября 1906 года уездный исправник пишет рапорт, в котором указывает, что в Мамут-Султане сгорело 12 скирд соломы, 12 саженей половы и б стогов сена; убыток на 5190 рублей. Поджог со вершен ночью с помощью керосина двумя пешими и тремя конными скопщиками.

/КОПА. ф. 150; оп. I; д. 12; л. 162-163/.

Сгоревшие скирды находились в двух километрах от нашего села.

По опыту крестьян-скопшиков, работавших на землях князя Долгорукого, крестьяне имения Кильбурун, начиная с 1907 года по 1915 год ежегодно поджигали стога сена помещицы Зефиропу­ло Н.Ф., которая купила имение у Вульфа и хотела разбогатеть на хозяйстве молочного животноводства и свиноферме.

Заставляя крестьян работать на сенокосах на кабальных условиях /1/2 в пользу помещика/, помещица свозила сено в сто­га, а на третий или четвертый день оно все до тла сгорало.

/Из воспоминаний старожила Сивакова Дмитрия Андреевича/.

Революция медленно отступала, но уже теперь крестьяне чув­ствовали, что прокатившаяся волна выступлений есть только боль­шая репетиция к будущим грозным классовым боям.

Как и повсеместно в 1914-1915-1916 годах приходилась густая гребенка мобилизации на “германскую войну” в селах Салгирской долины. Осмелевшие помещики стали проводить репрессии против оставшихся стариков, женщин и детей.

Помещица Зефиропульта стала из “своих” домов в Кильбуруне выселять пристарелых родителей, кормильцы которых угнаны на фронт, под предлога, что она стянет заводить в селе курорт.

Крестьяне жаловались на самоуправство помещицы в суд, но ре­шение было таково: освободить дом, принадлежащий помещице, в 24 часа.

Выселенные крестьяне вынуждены были рыть землянки на со­вершенно неудобных землях.

/Из воспоминаний Сивакова Дмитрия Андреевича/.

В село возвращались раненые на побывку и калеки с фрон­тов первой империалистической войны. Это были уже не те заби­тые крестьяне. Война обострила их чувства, подняла классовое самосознание. Как рассказывает участник первой мировой войны Сиваков Д.А. раненые после выздоровления, а часто и прибывшие на побывку не возвращаются на фронт. Они прячутся от урядни­ков в окрестных лесах и ждут событий, о которых они узнали на фронте из большевистских газет. После известия, что царя свергли в села стали возвращаться все больше служилых и фрон­товиков, но им тоже вскоре надо было прятаться в лесах, так как Временное буржуазное правительство в Крыму послало на розыски в села отряды стражников, которые должны были возвра­тить на фронт мужское население.

Правительство никаких мер к удовлетворению самых насущ­ных нужд крестьянских масс не приняло, и это породило новую волну крестьянских волнений.

Помещики в тревоге: крестьяне больше не работают на них, и им приходится выпрашивать пленных австрийцев, немцев, че­хов для работы на своих полях.

Помещик Попов просит телеграммой губкомиссара волост­ного комитета, снимающего пленных австрийцев с работы и раз­решении содержать десять человек вооруженной охраны /II июня 1917 года/.

/КОПА. ф. 150; оп. I; д. 288; л. б/.– 20 –