Когда я пришла с фронта моя дочь не узнала меня…
В 1941 году в Крыму луговая трава стояла по пояс. Почти все жители села Токман в то время трудились в поле на заготовке сена на зиму. Так было и 22 июня. Ольга Ананьевна Балашова до сих пор хорошо помнит тот день: \”Смотрим, по полю на коне скачет Василий, парень из нашего села, и кричит: \”Война! Война! Гитлер напал! Ночью Киев бомбили!\” Повернулся и поскакал дальше в другую бригаду. Кто был на поле, бросились в село, а там уже собрались все жители, которые могли ходить, и старики на костылях и мамы с малыми детьми в колясках. Плачут, спрашивают: \”Что же теперь будет?\”
Сразу же мужчин призывного возраста на подводах отправили в Лариндорский военкомат (ныне поселок Первомайский). Домой из них в тот день никто не вернулся, все ушли на фронт, а женщины и подростки сели на трактора. В августе, когда собрали урожай, молодежь из Токмана направили под Перекоп на строительство оборонительных укреплений. У Ольги в селе осталась полуторагодовалая дочь. \”Окопы и рвы мы копали днем и ночью, рассказывает Ольга Ананьевна, на еду давали 15-20 минут. Спали не больше 5 часов в сутки. На руках кровавые мозоли, руки ноги ломило от боли, но мы не стонали. Выполняли, кто как мог, приказ Сталина: \”Фашистов в Крым не пускать\”.
Через месяц из военкомата приехал посыльный и зачитал распоряжение, на основании которого Ольга и еше две девушки должны были прибыть в санчасть 714 авиационной базы Черноморского Флота. Здесь О. Балашова вместе с подругами прошла медосмотр, приняла присягу и ее назначили на должность официантки в столовую 32 авиационного полка, который располагался в поселке Ноибрат.
В октябре 1941 года немецкие войска подошли к месту базирования полка, и летчики перегнали самолеты в Старый Крым.Техническому составу и обслуживающему персоналу приказали отбивать атаки вражеских танков, среди которых были и \”Тигры\”. Отважные люди выступили против бронированной техники с винтовками и бутылками с зажигательной смесью в руках. Погибли все под фашистскими танками. В живых остались только Ольга и шофер полуторки. Ночью на машине они пробрались к своим в Старый Крым. Потом эвакуация в Керчь, вскоре пешком по косе Тузла, – кто как мог, добирались на противоположный берег Керченского пролива. В то время на окраине станицы Лазаревская в срочном порядке стали оборудовать полевой аэродром для истребителей из Бельбека. О. Балашову направили туда. Снова бессонные ночи и мозоли до крови. Вручную, лопатами, приходилось расчищать место под грунтовую взлетно-посадочную полосу, оборудовать капониры. Кроме того, в ближайшем лесу резали хворост для маскировки зданий, самолетов и наземной техники.
Однажды, заготавливая хворост, Ольга заметила, как из леса вышли две женщины средних лет и, озираясь, стали быстро скрытно уходить от аэродрома. Девушка бросилась бежать в штаб и предупредила об увиденном командира полка. Тут же был оцеплен район аэродрома, и вскоре подозрительных женшин задержали. Как потом выяснилось, они вели разведку и сообщали немцам о том, когда наши самолеты возвращались с задания. За ними долго охотилась контрразведка, но никак не могла обнаружить. И только бдительность Ольги Балашовой помогла ликвидировать одну из ячеек сети фашистской агентурной разведки.
Когда началось освобождение Кавказа, полк, в котором служила Ольга, перебросили под Новороссийск. Немецкие войска находились так близко, что в безветренную погоду было слышно, как на той стороне играет патефон. В такую солнечную, тихую погоду Ольгу и подстерегла пуля снайпера. Девушка выскочила за водой к реке, которая была метрах в двадцати от столовой, и назад уже не вернулась. \”Сначала как будто меня кто-то ударил доской по лбу. Потом сильно запекло: я вскинула руки к голове, а она мокрая. Когда их опустила, они оказались по локоть в крови, – вспоминает О. Балашова. – Сразу чертики красные запрыгали перед глазами, в ушах зазвенело, закружилась голова, ноги подкосились и дальше ничего не помню. Очнулась я в госпитале в Геленжике. Голова в бинтах и стриженная наголо. Я еще в бреду, со мной истерика приключилась, ору, как очумелая: \”Что вы сделали?! Где мои волосы? Что мама теперь скажет?\” А до госпиталя у меня коса была до пояса, толщиной в руку. Доктор успокаивает: \”Не плачь, доченька.Лучше без волос, но с головой, а не наоборот. Мама тебе и такой будет рада. Главное, что ты живой осталась\”. Я после его слов как-то сразу успокоилась и снова заснула\”.
Пока Ольга лежала в госпитале, наши войска освободили Крым и Новороссийск. На фронт ее больше не призывали, и она скоро оказалась в родном Токмане. Когда Ольга вернулась в село, дочке было уже пять лет, и ребенок не сразу узнал свою маму. Возле развалин школы в песке возились маленькие дети. Ольга подошла и спросила: \”А кто здесь Света Небесная?\” (фамилия первого мужа и дочки). Встала чумазая светловолосая девочка и сказала: \”Я\”.
– А где твоя мама?
– Одна на коровах в поле пашет, а вторая мама на войне (родную сестру О. Балашовой, у которой она жила тогда, девочка тоже называла мамой – прим. автора).
Так я и есть твоя родная мама, с войны к тебе приехала…
Они бросились друг к другу с криками радости и со слезами счастья на глазах. А из соседних домов стали выходить односельчане. Они искренне радовались, обнимали и мать, и дочь. И тоже рыдали. Кто от счастья, кто от горя, вспоминая тех, кого уже не вернуть.
В конце 1945 года из армии пришел муж и они с семьей поселились в селе Абрикосовка. После войны Ольга Ананьевна работала дояркой и скотницей. Ее общий трудовой стаж составляет 48 лет. За эти годы выастила пятерых детей и дала им достойное образование. В 1955 году за высокие показатели в трудовой деятельности была направлена в составе Крымской делегации для обмена опытом в Москву на ВДНХ.
Со временем дети разъехались кто куда. Сегодня Ольга Ананьевна живет одна в селе Софиевка и мечтает о том, чтобы ко Дню Победы ей поставили наконец-то телефон: \”У меня бывают сильные головные боли, да такие, что ходить не могу и врача вызвать не могу. Вот так помру, и никто не поможет…\”
СЕРГЕЙ ГОЛЕНЯ
\”Сельский труженик\” №37 (8844) 2005г.
Написать ответ